Еда (1964)

Эйб, повар с обожжёнными пальцами, каждое утро рубил говяжьи рёбра в закусочной *Golden Griddle* на окраине Чикаго. Его дочь Лора, 17 лет, протирала стойку содой, ворча: «Опять жир на плитке — клиенты подумают, мы крыс жарим». Заведение стояло между складом металлолома и закрытой бойней — запах жареного лука смешивался с кислым душком ржавых труб. В подсобке Эйб нашёл потрёпанную книгу рецептов 1923 года с пометкой «Для Маргарет» на титуле — имени матери Лоры, умершей при родах. «Тут про соус из ежевики… Мама ведь из Арканзаса?» — спросила Лора, разглядывая страницы, где вместо шафрана был указан дешёвый куркума.

Через неделю Лора села на автобус до Нью-Мексико, прихватив книгу. В городке Санта-Роза её встретил Карлос, седой шеф с шрамом через бровь, который десятилетиями варил чили в треснувшем котле у заправки. Его сын Мигель, 19 лет, чинил мотоцикл за углом, бросая в окно: «Пап, хватит кормить их той же бурдой — туристы хотят авокадо, не твою тушёную кожу». Карлос, разминая пальцами сушёный перец, пробормотал: «В 45-м я кормил этим солдат… Они не жаловались». Лора, разложив перед ним книгу, указала на рецепт с пометкой «Карлосу — попробуй с какао»: «Маргарет… ваша сестра?» Старик уронил ложку, расплёскивая соус на фотографию молодой женщины в фартуке, стоящей рядом с ним у той же заправки.