Моя любимая (1965)

Рина, молодая учительница из Лондона, приезжает в Дели по контракту преподавать английский. На вокзале её встречает местный кузен Самир, вечно жующий бетель. Он тащит чемоданы к старому «амбассадору», в салоне пахнет кардамоном и бензином. «Тётя Шанта просила сразу отвезти тебя на пуджу, — говорит он, перебивая гудки рикш. — Но сначала купи сари. В твоих джинсах в храм не пустят». По дороге Рина пялится на лоскутные палатки с манго и хриплые радиоприёмники, висящие на гвоздях. В квартале ткачей ей навязывают парчу: «Настоящий Варанаси, леди! Триста рупий!» Самир фыркает: «Двести, и то переплатишь».

Через неделю Рина ссорится с директором школы из-за расписания. «Вы хотите, чтобы дети зубрили Шекспира в сорок градусов? — возмущается она, вытирая пот со лба. — Давайте перенесём уроки на утро». В кабинете гудит вентилятор, но бумаги всё равно липнут к ладоням. Вечером она пьёт чай с молоком у соседки-вдовы Мриналини, которая учит её готовить дал. «Ты слишком много соли, — ворчит та, — и куркумы мало. Будет как вода». Самир тем временем таскает Рину по стройкам, где его отец-подрядчик хочет «показать реальную Индию». Среди бетонных каркасов Джон, американский фотограф, снимает рабочих в тюрбанах. «Эй, мисс, — кричит он, — позировать будешь? Дам пять рупий!» Рина бросает в него коркой от кокоса.