Ведьмы (1967)

Анна Бертолуччи, сгорбившись над глиняным горшком, толкла корень мандрагоры. Ее сестра Клара, прищурившись, совала руку в дымоход, вытаскивая спрятанные письма от странствующего алхимика Энцо. «Опять пахнет жженым шалфеем из твоей мастерской», – бурчал сосед Луиджи, входя без стука. Деревня Сант-Элиа в Пьемонте жила слухами: после эпидемии оспы в хлевах находили куклы с иглами, а в колодце – кости горлиц. Клара, стирая сажей пальцы, бросала через плечо: «Лучше запах трав, чем вонь твоих гнилых бобов».

Инквизитор Риккардо Мальтезе прибыл в пятницу, когда Анна развешивала на веревке окровавленные простыни – лечила роженицу из рода Орсини. В сундуке под кроватью нашли флакон с ртутью и выцветшую гравюру «Пляски смерти». «Выбирай: или сознаешься в колдовстве, или твоя сестра сгорит вместо тебя», – царапал ножом столбу Мальтезе, пока солдаты волокли Клару в карету с решетками. Анна ночью вырыла из-под оливкового дерева мешочек с серебряными *авенджерами*, но Клара, обжигая губы крапивным отваром, прошептала: «Отдай монеты контрабандистам из Турина. Пусть увезут детей». Утром на площади Модены палач поджег хворост, а Анна, спрятав за пазуху прядь сестриных волос, резала веник для подметания мастерской – будто ничего не случилось.