Дорога домой (1970)

Миша, рыжий мальчишка в помятой школьной форме, и Лида с потёртым рюкзаком, где лежали сухари и томик Гайдара, шли вдоль железнодорожных путей под Тайшетом. Они отстали от экскурсионной группы в Красноярске, пытались ловить попутные товарняки, но вместо Сибири оказались в казахской степи. На полустанке их подобрал машинист дизель-поезда Иван Петрович, угостив чаем из жестяного термоса: «Вы ж как щенки слепые — куда прете? Хакасия вон, через три перегона». В колхозе под Одессой, куда их случайно занесло с арбузным обозом, дед Макар заставил чинить плетень, бормоча: «Хлопцы, шо ви тут крутитесь? У мени внучка в Києві медичку шукає — везе їй яблука».

В ауле под Тбилиси Тимур, черноволосый подросток с перебинтованной рукой, присоединился к ним после драки с пастушьими собаками. В рюкзаке у него лежали куски церковной халвы и патефонная пластинка с «Сулико». Они ночевали в заброшенной чайхане, где Лида нашла карту с отметкой «Ленинакан — 120 км» — это был её почерк из дневника. Под Ростовом, прячась от дождя в цистерне с соляркой, Миша услышал, как два кочегара спорили о маршруте груза в Мурманск: «Вась, да тут ж прямая ветка через Воркуту!». Утром, вылезая из вонючей цистерны, Тимур хрипел: «Лида, твой Ленинакан — это Гюмри. Мы в Армении». Через неделю их высадили на станции Подольск — в трёх остановках от московской платформы, где Лида забыла рюкзак. Дома мать Миши резала борщ, не оборачиваясь: «Соль в синей банке. Сапоги сними, снег топчешь по всей кухне».