Холокост (1 сезон)

Элайджа, худой парень в потертой кожаной куртке, прячет пачку *Lucky Strike* за обшлаг, пока охранник в серой форме обыскивает бараки. Заводские трубы Кливленда дымят в полукилометре — там, по слухам, его сестра Лия работает у конвейера, пахнущего раскаленным металлом. Ночью, пробираясь через канализационные тоннели (вода хлюпает в дырявых ботинках), он натыкается на Сарутан, девчонку с ожогом на левой щеке. «Ты думаешь, они еще там, в старом доме на Харпер-стрит?» — шепчет она, размазывая грязь по карте, нарисованной на обрывке газеты. Охранники с фонарями прочесывают район возле моста — кто-то выдал явку. Элайджа вспоминает, как отец перед расстрелом сунул ему ключ от склада с бензином: «Слушай, я не герой, просто не хочу сдохнуть в этой дыре».

Сарутан крадет провода из трансформаторной будки возле вокзала — нужно отключить забор с колючкой. На кухне подпольной квартиры (обои в цветочек, треснувший чайник) старуха Марта вяжет свитер, притворяясь глухой, пока эсэсовцы стучат в двери. «Красный кирбач, третий с конца — там дверь», — бормочет она, не отрываясь от спиц. Элайджа находит в разбомбленном кинотеатре ящик с гранатами, заваленный билетами на несостоявшийся сеанс *«Касабланки»*. Взрыв на электростанции устраивают в 4:17 утра — время, когда сменяются патрули. Сарутан, перевязывая рану на плече, выбрасывает пустую аптечку в реку: «Если выживем, поедем в Чикаго. У меня там друг... или был». Поезд уходит без них — остаются следы на снегу и перегоревшая лампочка в сигнальном фонаре.