Кружева (1 сезон)

Эмили Росс, 22 года, протирала блюдце с потрескавшейся позолотой за стойкой *Café Noir* на углу 5-й авеню. Запах пережаренных кофейных зерен смешивался с ароматом чьих-то духов — Лила Морган, в красном пальто с лисийим воротником, уже пятый день подряд заказывала эспрессо и оставляла недокуренные сигареты в пепельнице. «Ты похожа на ту девушку со старой фотографии из *Morning Post*», — бросила Лила, разворачивая газету с заметкой об исчезновении швейной фабрики в 1963. В кармане фартука Эмили лежало письмо с подписью «S»: *«Ваш отец знал, как пахнет шелк перед тем, как сгореть»*.

В муниципальной библиотеке на Оук-стрит, где лампы мигали как пьяные светляки, Эмили перебирала микрофильмы. Соседний столик занимал Джонатан Клей, сын владельца фабрики, щелкавший четками из слоновой кости. «Искать правду в пыльных архивах? — усмехнулся он, поправляя галстук с пятном вина. — Ваша мать шила платья для моей сестры. Умерла ведь от ножниц, не так ли?». На обороте фотографии 1962 года Эмили нашла надпись химическим карандашом: *«L-314 — не вскрывать*». Звонок из телефонной будки на углу прервал поиски: «Брось или узнаешь, как пахнет горелая кожа». В трубке завыл ветер, будто кто-то держал ее у открытого окна поезда.