Нежные растяпы (1987)

Клаус, слесарь с обожжёнными пальцами от паяльника, каждое утро заваливал кофе Эрики, своей соседки по лестничной клетке в старом доме на Friedrichstraße. «Опять сахарницу разбил?» — ворчала она, вытирая о фартук крошки фарфора, пока он, спотыкаясь о ведро с краской, пытался починить её протекающий кран. В мастерской, где он работал, на столе всегда валялись гайки от велосипедов и поломанные радиоприёмники — клиенты жаловались, что после ремонта техника гудела, как пчелиный рой. По вечерам Эрика, медсестра из поликлиники за углом, перевязывала ему порезы бинтами, украденными с работы, а он взамен чинил её вечно глохнущий «Трабант», роняя ключи в лужу под колесом.

Их сосед снизу, мистер Хофман в пиджаке с заплатками на локтях, регулярно стучал метлой в потолок, когда Класс ронял на пол разводной ключ. «Вы же превратили дом в цирк!» — кричал он, а Эрика, спускаясь с лестницы с пакетом мусора, парировала: «Зато билеты бесплатные». В четверг у булочной они столкнулись с почтальоном Гюнтером, рассыпав письма по мокрому тротуару; пока собирали конверты, нашли открытку от бывшего мужа Эрики, которую она позже сожгла в раковине, залив кипятком. К концу месяца Клаус, перепутав провода, устроил короткое замыкание в подъезде — свет погас, зато Хофман, впервые за год, принёс им свечи и бутылку шнапса со словами: «Хотя бы теперь тишина будет».