Прогульщики и лоботрясы ни в какую не хотят учиться, превращая школьные будни в настоящий беспредел. Учителя устали бороться с их шутками и приколами, каждый день становясь ареной для их безудержного веселья. Никакие меры дисциплины не помогают, и педагоги начинают терять надежду на улучшение ситуации. Но однажды их молитвы были услышаны. В школу приходит новая учительница музыки — неугомонная Долорес. На первый взгляд она кажется обычной преподавательницей, но на самом деле у неё есть своя
В старом гараже на окраине Кройцберга Томас, в масляном комбинезоне от "Фольксвагена", паял транзисторы к передатчику. Рядом Анна, в потертой кожаной куртке, листала конспекты по социологии, бросая фразы вроде: "Вчера опять глушили «Немецкую волну» — хотят, чтобы мы жевали их пропаганду, как тухлую капусту". Клаус, с гитарой за спиной, настраивал микшер, найденный на блошином рынке: "Эй, Томас, если этот ретранслятор взорвётся, мне новые струны не купить". Антенну
Клаус, слесарь с обожжёнными пальцами от паяльника, каждое утро заваливал кофе Эрики, своей соседки по лестничной клетке в старом доме на Friedrichstraße. «Опять сахарницу разбил?» — ворчала она, вытирая о фартук крошки фарфора, пока он, спотыкаясь о ведро с краской, пытался починить её протекающий кран. В мастерской, где он работал, на столе всегда валялись гайки от велосипедов и поломанные радиоприёмники — клиенты жаловались, что после ремонта техника гудела, как пчелиный рой. По вечерам
Лена и Ульрих пытаются уладить долги за квартиру на Байерштрассе, 12, но денег не хватает. Ульрих подрабатывает ночами на мясном складе, тайком приносит домой обрезки колбасы. "Опять отключили газ", — бормочет Лена, разжигая примус в закопченной кухне. Их соседка фрау Беккер стучит по батареям, когда они включают старый магнитофон — пластинку Queen достали у уличного торговца за две марки. Во втором эпизоде Ульрих ввязывается в авантюру с перепродажей восточногерманских транзисторов.
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые как будто специально созданы для тех утраченных воскресений, когда дождь стучит по подоконнику. Вот эта история про чудаковатого физика, который пытается объяснить теорию относительности своей соседке за яичницей... Боже, как же это трогательно и смешно одновременно! Помню, сначала думал: "Ну вот, опять науку пытаются впихнуть в романтическую комедию". А через двадцать минут уже сам ловил себя на том, что бормочу: "Так, стоп, а если
Представляешь, жил себе король, а с ним — дочь Херцелинда, красоты неописуемой. И был у неё рыцарь Ланце, этакий эталон благородства: доспехи блестят, взгляд твердый, а внутри… Да он же в неё влюблён по уши! Она-то свои чувства не скрывала — взглядом обжигала, улыбкой дразнила. А он? Молчит, как рыба. Ну знаешь, эти вечные «не могу признаться, статус не позволяет»… Сердце, наверное, рвалось на части у бедолаги. Но всё пошло кувырком, когда появился этот Черный рыцарь — мрачный, как грозовая