Одна ночь (1990)

Геннадий, водитель «Волги» с потёртым сиденьем, подхватывает Катю возле метро «Сокол». Девушка, смяв в руке бумажку с адресом гостиницы «Северная», просит везти быстрее — сумка с образцами ткани из Иваново давит на плечо. «Там ремонт, пол-номеров закрыто», — бурчит Геннадий, но сворачивает на Ленинградский проспект. В холле «Северной» администраторша Зоя Ивановна, в синем халате с засаленным воротником, спорит с пьяным геологом: «В пятом дверь с петель сняли, вам на полу спать?». Катя, переминаясь у стойки, ловит взгляд мужчины в мятом пиджаке — Петренко, участковый, ищет сына шофёра, сбежавшего из дому с отцовскими часами «Победа».

Петренко проверяет регистрационные карточки, тыча пальцем в пятно от чая: «В 312-м кто?». Зоя Ивановна хрипит: «Туристы из ГДР, водку с утра требуют». На третьем этаже геолог Лукин, спотыкаясь о ведро с побелкой, орёт в телефонную трубку: «Скажи жене — месторождение сорвалось!». Геннадий, припарковавшись у мусорных баков, вспоминает бывшую жену — та же причёска, что у Кати. В 4 утра Петренко находит мальчишку в котельной: тот, прижимая часы к животу, шепчет: «Папа бить будет». Катя, не достав лишних пяти рублей за допкойку, засыпает в платье на смятой простыне. Зоя Ивановна гасит свет в холле — трещина на стойке теперь кажется глубже.