Осколок «Челленджера» (1992)

В Санкт-Петербурге, 1993 год. Лера Соколова, инженер-акустик с облупленными ногтями и вечным кофе в термосе, роется в архивах заброшенного НИИ. Находит письмо отца, погибшего в 86-м: *«Частоты ниже 16 Гц — ключ. Ищи в Марьиной роще»*. Следы ведут к французскому корреспонденту Жан-Клоду Рибо, который неделю торчит у киоска с «Вечёркой», выпрашивая старые номера. Их встреча в парадной на Литейном: он тычет ей фотографию разбившегося шаттла «Челленджер», тычет пальцем в темный осколок в углу снимка — *«Ваш отец звонил мне за день до смерти. Говорил, это не метеорит»*.

Они едут в Париж через Ригу — денег хватило только на грузовик с рыбой. В пригороде, в мастерской слепого часовщика Этьена, Лера собирает устройство из отцовских схем: медные пластины, пьезоэлементы, аккумулятор от «Жигулей». Первый тест — разбиты все стекла в квартале. Пока они спорят, на улице Пале-Руаяль Жан-Клод замечает того же лысого человека из питерского метро. Погоня, перестрелка в прачечной самообслуживания — пуля застревает в коробке с круассанами. Финал: осколок, замурованный в стену церкви Сен-Медар, гудит в такт гудку паровоза с вокзала Монпарнас. Лера включает запись — *«Это не звук. Это… речь»* — но плёнку съедает магнитофон Жан-Клода.