Сталинград (1992)

Йоханн, немецкий ефрейтор, застрял в развалинах мельницы на берегу Волги. Его пальцы вязли в замерзшей грязи, пока он рыл щель для тия от снайперов. В соседнем подвале местная девчонка, Таня, 16 лет, в платке с выцветшими цветами, варила суп из воробьёв — бросала кости в жестяную банку, приговаривая: *«Угощайся, фриц, а то сдохнешь раньше, чем твои начнут отступать»*. По вечерам они менялись: он отдавал ей пайковые сигареты «Junack», она подсовывала ему свёрток с тёплым картофельным пеплом — едой, которой кормили пленных.

В полуразрушенном госпитале на ул. Комсомольской медсестра Лида, 22 года, с обожжёнными руками от кипятка, перевязывала раненого майора. Тот кричал: *«Кончай возиться — отрежь прямо тут!»* — показывая на почерневшую ногу. Через три дня она нашла его мёртвым с запиской: *«Прости за грубость. Дочке отдай»* — и сломанной куклой в кармане. Тем же утром Йоханн, пряча за пазуху письмо от матери с упоминанием кёльнских яблонь, столкнулся с Таней у колодца. Она выхватила у него фляжку: *«Спирт? Для дезинфекции… или забыл, где война?»* — и разбила её о кирпич. Взрыв миномёта через час засыпал вход в их убежище землёй с ржавыми гильзами.