И возвращается ветер... (1992)

Игорь Смирнов, инженер-электронщик из Санкт-Петербурга, каждое утро заваривает чай в потрескавшейся кружке с портретом Гагарина, пока его соседка, американская журналистка Эмили Картер, втирает в кожаную куртку с нашивкой "Detroit '88" спецкрем от дождя. В подвале дома на Обводном канале, где пахнет машинным маслом и старыми газетами, они расшифровывают записи на кассетах с пометкой «Лаборатория №4»: обрывки диалогов о «резонансных частотах» и координаты в Беринговом проливе. «Ты думаешь, они остановятся на этом?» — Игорь щелкает перегоревшим предохранителем, глядя на схемы усилителя. «Nyet, они хотят больше... power», — Эмили тычет в графики колебаний карандашом, оставляя следы на кальке. На улице за ними следит мужчина в плаще цвета хаки — капитан КГБ Громов, чьи сапоги всегда блестят, даже в слякоть.

В Нью-Йорке, в подземной лаборатории под Бруклинским мостом, ассистентка Алиса Чжан собирает устройство из советских микросхем и американских конденсаторов, украденных с завода в Ньюарке. Ее пальцы дрожат от бессонницы, когда она подключает провода к экрану с зелеными символами. «Если включим — вернется не только ветер», — бормочет она, поправляя очки, заляпанные припоем. Агент ФБР Джек Торренс, бывший военный с шрамом через бровь, ставит на стол термос с кофе: «Русские уже в пути. Час, максимум два». Взрыв на заброшенной станции метро «Советская» под Питером, где Игорь находит дневник с чертежами «Звукового барьера», разрывает связь между континентами. Эмили, стирая кровь с рассеченной ладони, рвет карту на куски: «Играем без правил. Бери паяльник».