Водила (1 сезон)

Рахим, 52 года, водитель старого Toyota Crown с трещиной на лобовом стекле, каждую ночь кружит между неоновыми вывесками Гейланга. В машине пахнет ладаном и вчерашним *наси лемак* — коробка с липким рисом валяется под сиденьем. На приборке — фото сына-подростка, который два года не брал трубку. В четверг, после смены, Рахим замечает на заднем сиденье кожаную сумку: внутри пачки сингапурских долларов, перетянутые резинкой, и чехол от пистолета. «*Ади, бодох…*» — бормочет он, поправляя зеркало, где висит больничный чек с диагнозом «стенокардия». В тот же вечер к нему стучится девушка в рваных джинсах — Лина, 19 лет, пахнет дымом и дешевым парфюмом из магазина Mustafa. «Вы же не откроете полиции? Мне нужно два дня», — она прячет дрожащие руки за спиной, пока за окном мигает реклама клиники традиционной медицины.

Через сутки Рахим везет Лину в порт, сворачивая через узкие переулки Лавина. В кармане у него записка от китайского бандита из «Красных тигров»: «*Ты думал, спрячешь её у тётки в магазине лапши?*» Лина жует жвачку, глядя на контейнеровозы: «Деньги были для моего брата. Он в долгу у Тана — тот заставил его возить феню в рыбьих тушках». Рахим молча поправляет хаджар-камень на шее — тот же, что носил его отец, таксист при британцах. Они останавливаются у склада с крадеными мотоциклами; Лина лезет в багажник за сумкой, но вместо денег находит только упаковку тамильских благовоний. «Старик, ты совсем…» — начинает она, но Рахим уже давит на газ, видя в зеркале тени с мачете. Запах горелой резины смешивается с ароматом карри из уличной тележки — в двух кварталах открывается рынок Tekka.