Еврейский совет (1 сезон)

Элиэзер, 23 года, втискивается в переполненный трамвай на Ватерлооплейн. Рынок шумит селедкой и цветами — он спешит в кофейню *De Roos*, где Йонатан, его друг с облупившимся наушником на шее, уже рисует в блокноте схему канализационных тоннелей. «Слушай, старый архив Совета — под синагогой на Уденбургстрат. Там метро копают, через неделю всё снесут», — Йонатан тычет пальцем в карту. Элиэзер молча разворачивает сверток: потрескавшиеся протоколы 1943 года с подписями — нашел в дедушкином сундуке между таллитом и консервными ключами. «Они прятали детей через эти тоннели. Мы обязаны...» — голос Элиэзера перебивает грохот кофемолки.

Запах гари из-под двери архива заставляет Рахель, архивариуса с татуировкой «אמת» на запястье, выбить стекло кулаком. Внутри — ящики с письмами на идише, перевязанные бечевкой. «Совет хотел эвакуировать 300 человек, но гестапо перекрыло причал», — она швыряет папку на стол. Ночью Элиэзер находит в документах имя деда — Мордехай ван Амеронген, член комиссии по продовольствию. «Он своровал 50 пайков, чтобы отправить их в больницу», — шепчет Рахель, пока дождь стучит по жестяной крыше. Утром Йонатан звонит: «Кран у синагоги — горит». Элиэзер, обжигая пальцы о заржавевший люк, спускается в тоннель. «Не как тогда», — бормочет он, вытаскивая из воды коробку с детскими туфлями.