Первое дело (2023)

Люк Моро, двадцатитрехлетний стажёр из префектуры 11-го округа, впервые столкнулся с трупом в канале Сен-Мартен — женщина в синем пальто с выцветшей нашивкой в виде мака. Его напарник, Жерар Дюваль, закатанные рукава обнажали татуировку с датой «1994», щелкал жвачкой и ворчал: «Запомни, трупы не врут. А вот люди вокруг них — постоянно». Люк, поправляя очки, спросил: «Они всегда так пахнут?» Жерар фыркнул, указывая на ржавый велосипед, прикованный к перилам: «Хуже. Проверь карманы — может, найдешь билет на тот концерт в «La Flèche d’Or», что завтра». Рынок у Куронн шумел за спиной, смешивая аромат тухлой рыбы с криками торговца коврами.

Расследование затянуло их в мастерскую на улице Лепик — окна заклеены газетами с заголовками о забастовках. Элоиза Леруа, подруга жертвы, дрожащими пальцами крутила кисть, испачканную в ультрамарине: «Она боялась мужчину в коричневом пальто… Говорила, он ищет письма». Люк, листая сборник Бодлера с дарственной надписью «Для Селин, 2015», выронил фото: мэр третьего округа, Жан-Клод Ренар, обнимал Селин на ступенях театра «Одеон». Жерар, разминая плечо, бросил: «Политики — не наши клиенты». Позже, в метро «Анвер», Люк заметил человека в коричневом пальто — побег закончился давкой у турникетов, где старуха с сумкой на колёсиках перекрыла проход. «Инстинкты — дерьмо», — проворчал Жерар, но Люк уже перебирал в голове обрывки: нашивка-мак, письма, смех Ренара в телерепортаже о новом акведуке.