Пули над Бродвеем (1994)

Дэвид Шейн, начинающий драматург с потрёпанной тетрадью в руках, пробирается за кулисы театра на 44-й улице. Там его ждёт Хелен Синклер — звезда с платиновой стрижкой и сигаретой в мундштуке. «Твой монолог — гробовое веселье, — бросает она, разглядывая ногти. — Или режешь сцену с пистолетом, или я завтра играю Чехова». Дэвид, стирая пот со лба, клянётся переписать текст, но уже через час к нему в гримёрку вваливается Ник Валлен — покровитель с перстнем-печаткой. «Оливия учит слова до утра, — хрипит он, стуча кулаком по столу. — Если её имя не в афише, твою пьесу съедят крысы». За дверью слышен смех Оливии, которая путает реплики, разливая виски на бархатный диван.

Костюмерша Лилли, закусив губу, чинит рваные чулки Хелен, пока та требует у Дэвида вырезать все сцены без её героини. «Ты же не хочешь, чтобы Ник узнал про наш… творческий спор?» — шепчет она, поправляя жемчужное колье. Ночью Дэвид бродит по Гринвич-Виллидж, натыкаясь на бандитов Ника, перегружающих ящики с контрабандой в подвал кафе. «Красиво играешь в покер? — один из них суёт ему записку с адресом. — Босс просил передать». Утром Оливия, роняя веер, целует Дэвида в щёку: «Ты же поможешь мне с финальным монологом? А то Ник обещал купить мне мех… или кого-то пристрелить». Занавес поднимается, но в первом ряду пустует место Ника — он в переулке за театром разбирается с конкурентом, прижав его лицо к мокрому асфальту.