Рождественский переполох (2020)

Лиза Мюллер, затянутая в чёрное пальто с потрёпанными пуговицами, выходит из регионального автобуса в Штернберге. Отец, Карл, встречает её у вокзала, швыряет чемодан в багажник старого «Опеля» и бурчит: «Три года. Даже когда Эльза уходила, ты предпочла презентацию в берлинском офисе». В пекарне «Мюллерброт» пахнет горелым миндалём — духовка сломалась неделю назад, но Карл махнул рукой. Лиза, разбирая папки с долгами, натыкается на фотографию матери у кассы: «Ты мог просто позвонить, вместо того чтобы разорить дело её жизни». Вечером, в супермаркете у полки с мукой, она сталкивается с Томасом Вебером. Он, теперь владелец гостиницы «Танненхоф», грузит ящик глинтвейна в тележку: «Берлин тебя не отпустил бы, если б не дефолт пекарни?» Лиза хватает упаковку разрыхлителя: «А ты всё ещё торгуешь снобизмом вместо постельного белья?»

На кухне пекарни Лиза вручную замешивает тесто для штолленов, поправляя очки, запачканные в сахарной пудре. Подросток Йенс, сын мясника, развозит корзины с кексами на санках, проваливаясь в сугробы. Томас, тем временем, обнаруживает, что поставщик ёлок для бала слёг с гриппом: «Без ели «Танненхоф» станет посмешищем», — стучит он кулаком по стойке регистрации. Лиза, найдя в подвале искусственную ель 90-х с облезлой мишурой, притаскивает её в гостиницу: «Выглядит как твоя первая стрижка, но сгодится». Они спорят, но к полуночи собирают дерево, цепляя пряничные сердечки вместо игрушек. За чаем с ромом Лиза листает дневник матери: «Она писала, что хотела добавить кардамон в медовые пряники…» На балу, когда гости танцуют под хриплый патефон, Томас протягивает ей веточку омелы: «Штернберг тебя съест, если останешься». Лиза ломает пряник пополам: «А может, это я его проглочу».