Лимонный хлеб с маком (2021)

Кармен, 28 лет, разбирает старые коробки в барселонской квартире после смерти бабушки. Под стопкой выцветших фотографий находит тетрадь в клеенчатой обложке: между рецептами паэльи и чуррос затерялась страница с заголовком «Pan de limón con amapola». В углу — карандашный набросок церкви с остроконечным шпилем, который она не узнает. На рынке Бокерия продавец цитрусовых, тыча в пятнистые лимоны, хрипит: «Сорт вывел мой дед, но семена мака теперь только у немцев спрашивай». В кафе на Пласа-Реаль мужчина в помятом твидовом пиджаке — Жан, 34 года, сын люксембургского кондитера — роняет в разговоре: «Ваша бабушка в 1967-м украла рецепт у моего отца». На столе между ними два экземпляра одного журнала — испанский *Sabores* и люксембургский *Geschmaach*.

Они едут в Клерво, где Жан пытается воссоздать хлеб по обрывкам из писем отца. В подсобке семейной пекарни находят банку с засохшими маковыми головками и открытку с барселонским почтовым штемпелем. Кармен настаивает добавить цедру вручную, Жан кричит: «Дурацкая традиция! Машина давит равномернее». Ссора обрывается, когда из печи вынимают подгоревшую буханку — точь-в-точь как в детских воспоминаниях Жана о скандалах в мастерской. На обратном пути в аэропорт Кармен замечает на вокзале Люксембурга ту самую церковь с тетради — внутри, в нише за свечным ящиком, лежит конверт с пометкой «Для Марии» и ключом от заброшенной кладовой в районе Грасии.