Последний ужин (2018)

Лукас, 28-летний повар из обшарпанного берлинского кафе на Розенталерштрассе, нашел в подсобке заржавевший ящик с блокнотом, испещренным рецептами на идише. В углу страниц — пятна вина и пепла. "Зачем *картофельные кнедлики* с шафраном?" — бормотал он, перелистывая записи, пока в дверь не постучала рыжеволосая женщина в потёртой кожаной куртке. "Ты тот, кто купил старую мебель у Шульцев?" — спросила она, не представляясь. Ее звали Клара, она разыскивала рецепт штоллена, который ее бабушка пекла в 60-х, но Лукас заметил, как ее пальцы дрожали, когда он упомянул надпись на обложке: *E. Mendel, 1943*.

В подвале дома на Лихтенберге, где пахло сыростью и тмином, они нашли фотографию: мужчина в фартуке держал торт с 12 свечами рядом с девочкой, лицо которой было вырезано ножницами. "Это Элиас, мой дед. Он исчез в 45-м", — сказал Лукас, втирая в ладонь крошки мацы из конверта, приклеенного к обратной стороне снимка. Клара выхватила телефон: "Посмотри, тут те же цифры — 7, 13, 42 — на стене в твоем кафе". На следующий день мясник Отто, 81 год, принес им кролика в вишневом соусе: "Элиас готовил это для *них* в подполье, пока его не выдали за банку соленых огурцов". Когда Клара разбила бутылку шнапса об плиту, Лукас понял — она знает, кто стер лицо девочки.