После карантина (2023)

Лейла, курьер на потрёпанном велосипеде с корзинкой для пиццы, объезжала баррикады из перевёрнутых мусорных контейнеров в Бруклине. Её клиент, Маркус, владелец кафе *Red Mug*, пытался отмыть окна от слоя пыли и надписи «Закрыто навсегда» — его жена бросила ключи в почтовый ящик перед отъездом в Неваду. «Кофе как в 2019-м?» — спросил он, разглядывая пустые упаковки сахара с истёкшим сроком годности. Лейла протянула конверт с наличными: «Только если найдёте целые кружки». Рядом, на остановке, подростки спорили из-за маски с фильтром — один тыкал пальцем в трещину на пластике, другой рылся в рюкзаке с аптечными тестами.

В подвале заброшенной аптеки на 5-й авеню Эми, бывшая медсестра, искала следы младшей сестры: обрывки пропусков с печатью «Экстренная эвакуация», пустые флаконы от лекарств с фамилией «К. Риверс». На стене она нашла граффити — розового единорога, который сестра рисовала в детстве на школьных учебниках. Тем временем Лейла, разбирая старый ноутбук из ломбарда, обнаружила видеообращение врача в потёртом халате: «…вирус не мутировал, его _доработали_…». Маркус, услышав это, разбил чашку с логотипом кафе — осколок попал в фото неизвестного мужчины в костюме с нашивкой «BioSecure». «Ты знаешь, что они делали в порту?» — Эми показала им карту с пометкой возле моста Вильямсбурга, где светились окна склада с решётками. Вентиляционная шахта пахла хлоркой и ванильным освежителем.