Фламандские натюрморты (2009)

В Антверпене, в мастерской над пекарней, Йорис Ван дер Линде ковырялся в трещинах на холсте XVII века. Пальцы в краске умбры, он наткнулся на слой лака с вкраплениями серебра. «Погоди, тут что-то под фруктами...» — пробормотал он, вызывая ассистентку Элсу. Та, перепачканная в охре, принесла ультрафиолетовую лампу: под гнилыми грушами проступили контуры карты. В тот же вечер Йорис втиснулся в кафе «Золотой гусь», где официантка Лотте, студентка-искусствовед, тыкала в его блокнот: «Здесь метка — район порта. Знаешь, сколько там складов сгорело в 1890-м?» На столе между ними валялись крошки от спекулоса и фотокопии таможенных журналов.

Через три дня Лотте вытащила Йориса в архив Гента, где её дядя-архивариус, Мартен, рылся в счетах купцов-контрабандистов. «Смотри, Вредельт в 1632-м заказал три рамы у плотника с Вотерстрат... но тот повесился через месяц», — Мартен хрипел, листая пергамент. Ночью, разбирая ящики в подвале церкви Святого Бавона, Элса нашла свёрток с письмами. «Они боялись кого-то с гербом — вон, тут печать с орлом и змеёй», — она ткнула в строки, где чернила расплылись от сырости. Утром Йорис получил смс: «Не лезь глубже» с фото своей входной двери, сколотой возле замка. Лотте, затягиваясь сигаретой у канала, бросила: «Думала, в искусстве только бабушки в музеях скучают?»