Эйми (2023)

Ами Уолтерс, медсестра из Чикаго, каждый день после смены в больнице святого Луки заезжает в дом престарелых на Пайн-стрит. Её мать, Марта, путает даты, называет дочь именем давно умершей сестры, но цепко помнит старую шкатулку с треснувшей музыкой, которую Ами нашла на чердаке. В папке с документами под квитанциями за свет Ами обнаруживает выцветшую фотографию: мать в платье с кружевным воротничком, незнакомый мужчина в военной форме, надпись на обороте — *"Самара, 1987"*. «Кто это?» — спрашивает Ами, переворачивая снимок. Марта молчит, щелкает пультом от телевизора, где бесконечно крутят повторы сериала про ковбоев.

В гараже, за ящиком с рождественскими гирляндами, Ами находит коробку с письмами на русском языке. Сосед снизу, польский эмигрант Здислав, переводит обрывки фраз: *"Твой отец не хотел уезжать... они следили за нами после митинга"*. Брат Ами, Дэнни, настаивает продать дом: «Мама всё равно не вернётся, а ремонт крыши обойдётся в 15 тысяч». Ами противится, копается в старых вещах, натыкается на ключ от заброшенного склада у реки. Там, среди ржавых станков, она обнаруживает чемодан с детскими рисунками — все подписаны её именем, но даты на десять лет раньше её рождения. Здислав, разглядывая узор на обложке блокнота, бормочет: «Это не просто цветы… это тюльпаны. У нас в Гданьске такие рисовали те, кто ждал освобождения».