Пролив (2022)

В Нормандии, 1943-й. Жюльен, 24 года, в рваном комбинезоне, ковыряется в двигателе «Харрикейна» в полуразрушенном ангаре под Довилем. Смазывает подшипники отработанным маслом — пахнет гарью и ржавым железом. За окном маячит силуэт радарной вышки, обмотанной колючкой. "Слезай с крыла, Эмиль," — бросает он бельгийцу в летных очках, который тычет пальцем в трещину на карбюраторе. Тот смеется, достает плитку шоколада с маркировкой «Королевские ВВС»: "Твой движок хрипит, как старуха на исповеди. Завтра немцы проверят радар — если не долетим, твоя сестра в Брюсселе так и будет шить их флаги". Жюльен молчит, вытирает руки об тряпку, залитую керосином. В углу ангара — стопка ящиков с британскими патронами, сверху валяется потрепанная открытка с видом Гран-Плас.

Через три дня Эмиль, с перебинтованной рукой, тащит Жюльена в бункер на окраине Кана. "Ты что, винты считать будешь, пока они тут детонаторы тестируют?" — кричит он, перекрывая гул «Юнкерсов». Механик отмахивается, но вечером находит в кармане куртки схему немецкой мины — между строчками карандашом: «Маргарита ждет. Порт Гавр, 06:00». На рассвете Жюльен ломает печать на ящике с инструментами, зашитым под досками пола. Там — фото 1939 года: он, брат-летчик и та самая открытка. "Ладно, черт с тобой," — бормочет он, засовывая в рюкзак пассатижи и фонарь с треснутым стеклом. В порту, за ящиками с консервами, Эмиль курит, прищуриваясь: "Передумал?" — "Не передумал. Просто брат обещал вернуться через неделю. Уже три года".