Домашнее красное (2022)

Лиза, в джинсах, запачканных глиной, тащит ящик с бутылками в полуразрушенный сарай на окраине Сомерсета. Её дочь Эмили, 14 лет, сидит на крыльце фермерского дома, жует тост с мармитом и в наушниках игнорирует крики матери: «Поможешь разгрузить грузовик или будешь пялиться в TikTok до вечера?» В местном пабе «Лисья нора» Лиза спорит с Джеком, бородатым соседом, который топит печь углём и требует вернуть участок у ручья. «Твой дед проиграл эти земли в карты в 68-м, — бросает он, стуча пивной кружкой по столешнице. — Документы? Ищи в мусоре, если успеешь до дождей».

Эмили сбегает на автобусе в Бристоль, оставляя в холодильнике записку: «Здесь пахнет плесенью, а в школе все знают, что ты спишь с учителем химии». Лиза, копаясь в подвале, находит под слоем крысиного помёта конверт с распиской — дед Джека действительно просадил землю, но за неделю до смерти. Она мчится в муниципалитет, перемазанная сажей, и тычет бумагой в лицо чиновнице Мэрилин: «Ваш прадед был мошенником, а вы мне три месяца отказывали в лицензии!» Тем вечером кто-то вырубает лозу сорта «Рондо», а Эмили звонит из полиции: украла помаду в Boots. Лиза пьёт дешёвое вино из пластикового стакана, слушая гудок ветра в дымоходе.