Донадона (2022)

В гараже, заваленном запчастями, Эмир ковыряется в двигателе старого «Тофаша», ругаясь на закисшие болты. «Опять этот проклятый мотор, — бормочет он, швыряя гаечный ключ в ящик. — Завтра сдам тебя на металлолом». За стеной слышны крики торговцев с Гранд-базара, запах жареных каштанов смешивается с машинным маслом. Вечером в чайной у Мехмета-ага, хрипящий телевизор показывает футбол, а Эмир пьёт слишком сладкий чай, слушая, как старик ворчит: «Твой дед чинил тракторы, а ты мотоциклы ломаешь». На столе — потёртая фотография семьи Эмира, обрезанная по краям, будто кого-то стёрли.

На следующее утро к нему втискивается Айше в потрёпанной кожаной куртке: «Слушай, этот «Тофаш»… ты довёз бы меня до Ускюдара?» В её сумке мелькает свёрток с выцветшей вышивкой — узор, как на плитках мечети Сулеймание. По дороге она молчит, пока Эмир не сворачивает к заброшенному дому у бухты Золотой Рог. «Тут жила моя бабушка, — Айше разбивает замок камнем. — Говорила, что отец спрятал здесь не только долги». В подвале, среди паутины, они находят ящик с письмами на османском и ключом от неизвестной двери. Мехмет, увидев ключ, хмурится: «Эту историю лучше не копать, дети. Ваши деды не зря молчали». Но Эмир уже чистит ржавчину с металла, замечая на рукояти те же узоры, что и на свёртке Айше.