Ой, напугали! (2022)

Линда, 42 года, перетаскивает коробки с книгами в старый двухэтажный дом в штате Мэн. Её муж Том, бывший IT-специалист, чинит протекающий кран на кухне, ворча: "Думал, в деревне тихо будет, а тут крысы в стенах". Их дочь-подросток Зои находит в своей комнате под обоями детские рисунки углём — фигурки с слишком длинными пальцами. "Мама, тут кто-то жил до нас?" — спрашивает она, выковыривая крошащуюся штукатурку ногтем. Младший сын Итан тычет палкой в дыру в полу под лестницей, откуда пахнет сыростью и мокрым пеплом.

К третьей серии Зои замечает, что её синий свитер с оленями каждый вечер оказывается в прачечной, хотя она его туда не клала. Том смеётся: "Призраки стирать научились, а я до сих пор путаю режимы". Соседка Мэйбл, 78 лет, приносит пирог с ревнем и между делом роняет: "Прежние хозяева... их девочка исчезла. Говорят, она до сих пор ищет свою куклу в красном платье". Линда, разбирая чердак, обнаруживает замурованную нишу с игрушечной коляской и аудиокассетой 1989 года. Когда она вставляет её в старый плеер, из динамиков доносится шёпот: "Не отпускай меня, мама" — ровно в тот момент, как Итан кричит из ванной, где зеркало покрылось инеем, хотя на улице +25.