Наш двор. 25 лет спустя (2021)

Гагик, после двадцати лет в Москве, вернулся в ереванский двор, где вырос. Его старая мастерская в подвале теперь забита коробками с турецким ширпотребом — помещение арендует Армен, сын соседа Сурена. «Здесь теперь кофе наливают, а не гайки крутят», — усмехается Армен, вытирая стойку самодельной кофемашины. Гагик, переступая через ящики с пахнущими пластиком игрушками, натыкается на свой старый верстак, заваленный пачками сигарет. «Ты хоть ключ от замка не потерял?» — спрашивает он, дергая ржавый щиток на стене. Соседка Ануш, которая до сих пор живет на третьем этаже, спускается с ведром помидоров для маринования: «Твой отец перед смертью просил отдать тебе документы на участок. Но там теперь газон хотят разбить».

За стеной, в кафе «Арарат», дочь Гагика, Лиана, подает пахлаву и кофе по-венски. Она не узнала отца в первый день — он вошел в футболке с выцветшим логотипом «Локомотив». За столиком у окна Маргарит, бывший учитель математики, считает сдачу с продажи книг: «В 90-е мы тут бензин в канистрах хранили, а сейчас фотографии для инстаграма делают». Вечером во дворе собираются старики: спорят, кому достанется узкая полоса земли под сливой. «Ты свои трубы сначала почини, — кричит Ануш Гагику, — а то вчера опять мою кухню затопило!» На балконе пятого этажа кто-то включает кассету с песней Арамаиса — звук трещит, смешиваясь с гудками машин с проспекта Комитаса.