Улица Надежды (1 сезон)

Эмили, 17 лет, втискивается между столиками кафе «Грейс» с подносом, пахнущим жареным беконом. Её велосипед с погнутой корзиной прикован к фонарному столбу напротив — после смены нужно развезти три заказа по улице Хоуп-роуд: квартира над аптекой, гараж мистера Грина и крохотный дом с синей дверью, где её отец Томас пятый час крутит гайки в подвале. «Завод закрывают через месяц, — бормочет он за ужином, разминая пальцы, испачканные машинным маслом. — Если не найдём покупателей на станки, банк заберёт дом». Эмили роется в старом сундуке на чердаке, вытаскивает потрёпанный блокнот деда — эскизы паровых двигателей, пометки о «перестройке цеха №3», карту тоннелей под фабрикой «Виктория». На последней странице дата: 1948 год, и пятно, похожее на ржавчину.

Джейк, сосед с перепачканными в солидоле руками, чинит уличный фонарь, когда Эмили тычет ему в лицо карту. «Ты с ума сошла? — он тычет пальцем в люк за автостоянкой, заросший крапивой. — Там крысы и полметра воды». Но уже через час они пробираются по тоннелю, освещая путь керосиновой лампой. Джейк кряхтит, вытаскивая из ила цепной привод: «Если заменить вентили, это чудо может заработать». Миссис Кларк из кафе ловит Эмили на лжи — вместо «больного зуба» та таскает запчасти из заброшенного склада. «Вылетишь с работы, и никаких твоих глупостей!» — стучит она кулаком по стойке. В субботу утр� Томас находит в гараже коробку с инструментами 1940-х — их оставил мистер Грин, чей отец когда-то работал с дедом Эмили. Когда фабричные котлы наконец дымятся, выясняется, что паровые прессы не годятся для металла — зато идеально штампуют керамику. «Думал, тут будут гайки делать, — хрипит Джейк, вытирая лицо, — а они чашки лепят». Эмили ставит на конвейер первую кружку с надписью «Hope Rd.» — через месяц их будут продавать в «Грейс» вместо магнитов с Биг-Беном.