Наоми Осака (1 сезон)

Наоми завязывала шнурки на кроссовках, пока тренер Майкл скрипел маркером по доске с диаграммой ударов. «Она слаба на бэкхенде, но не дай ей разогнаться, — бросил он, указывая на фамилию соперницы, — если загонишь в угол, сломаешь ритм». В раздевалке пахло хлоркой и старым пластиком; где-то капала вода из душа. Она кивнула, поправляя повязку на запястье, и потянулась за бутылкой с желтой изотоникой. «Ты же не проиграешь той, что два года назад еле в топ-200 влезла?» — фыркнула массажистка Лора, натирая лёд в полотенце. Наоми промолчала, глядя на трещину в плитке — точно такую же, как в кортах Осаки, где она в двенадцать лет выиграла первый юниорский турнир.

Позже, в лифте отеля, она набрала сестру Мари, но сбросила вызов, услышав детский смех на фоне. В номере валялись распечатанные схемы питания, коробка с лейкопластырями и открытка от отца: *«Не забудь про спину. Доктор звонил»*. На столе мигало уведомление из Twitter: «Осака снова сливает?» Она выключила телефон, нащупала под подушкой потёртого плюшевого дельфина — подарок младшего брата — и прижала ладонь к вибрирующему виску. За окном гудели мопеды; кто-то в соседнем номере кричал по-испански в трубку. «Завтра, — прошептала она в потолок, — завтра всё изменится».