Шекспировская говнобуря (2020)

Эдгар, 35 лет, в рваной фланелевой рубашке, копался в двигателе старого пикапа за заброшенным амбаром. Его сестра Миранда, 28, в засаленном фартуке, пыталась растопить печь консервными банками. "Ты опять проиграл наши деньги на петушиных боях?" — бросила она, швыряя в него мокрую тряпку. В соседнем трейлере жил их дядя-алкоголик Калибан, который каждое утро орал цитаты из "Гамлета" на пустые бутылки из-под виски. Шериф местного городишка, Просперо, с татуировкой орла на шее, приезжал раз в неделю требовать долги — земля, где они ютились, оказалась заложена за его старые судебные штрафы. На стене сарая кто-то выцарапал "Весь мир — говно, а мы в нем крысы", но Эдгар уверял, что это сделал призрак их матери.

К третьей серии выяснилось, что Просперо — их настоящий отец, подменивший документы после тюремного срока. Миранда нашла в колодце ржавую коробку с письмами матери: "Он украл нас у самих себя". Эпизод с грозой, где град смешивался с пеплом от лесных пожаров, закончился дракой Эдгара и шерифа у заправки "Shell". "Ты думал, спрячешься за мундиром, как за занавесом?" — хрипел Эдгар, разбивая ему нос арматурой. В финале Калибан сжег амбар, пытаясь "очистить проклятие", но Миранда осталась сидеть на обгоревшем крыльце, жуя консервированные персики. "Дом — это не место, а вон тот синяк под глазом", — сказала она собаке Просперо, пока камера медленно отъезжала от руин, залитых оранжевым светом полицейских мигалок.