Диктаун (1 сезон)

В старом трейлере на окраине Ласкомба Карл Бриггс, в рваной фланелевой рубашке, копался в ящике с инструментами, когда нашел папку с документами под сиденьем своего пикапа. «Стоки — прямо в реку?» — бормотал он, разглядывая схемы с печатью компании «Трент Индастриз». Его жена Мэри, вытирая руки об фартук с пятном от варенья, крикнула из кухни: «Опять про свой завод? Завтрак стынет». В мэрии, где пахло плесенью и лавандовым освежителем, Лайонел Трент в костюме за пять тысяч долларов щелкал ручкой: «Сто рабочих мест, Бриггс. Выбирай — рыбы или зарплаты». Карл швырнул на стол фотографии мертвого окуня из Спринг-Крик.

Эдди Морено, чиня «Шевроле» 78-го года в своем гараже, усмехнулся: «Ты ж как тот бурундук — укусишь, только если загнать в угол». К полуночи Карл, Мэри и десяток фермеров рылись в архиве библиотеки, отыскав закон 1894 года о запрете промышленных стоков. На митинге у ратуши шериф Хейс, жуя табак, пробурчал: «Убирайтесь, пока не поздно», но Мэри встала на крыльцо с мегафоном: «Они отравят колодцы. Через год ваши дети будут пить ржавчину». Лайонел, выйдя из лимузина, споткнулся о ведро с краской — желтая полоса поползла по его ботинку. Через месяц экскаваторы уехали, а Карл с Мэри сидели на причале, бросая хлеб выжившим карпам. «Думал, проиграли, когда он подал в суд», — сказал Карл. Мэри засмеялась: «А я — когда ты упал в ту лужу с мазутом».