Пастух (2019)

Ласло ковыряет ржавые гвозди в полуразвалившемся заборе, пока его старший брат Габор вытирает пот с шеи грязным платком. «Опять колодец забился, — хрипит Габор, пнув ведро. — Если до заката не починим, овцы сутки без воды простоят». Ласло молчит, замечая, что у трех ярок из дальнего угла подгона слипаются веки — та же странная вялость, как у тех, что сдохли на прошлой неделе. Вечером дед Иштван, разминая в пальцах сушеный базилик, бормочет: «Ищи корни у болотины, там трава с красными прожилками растет». Но болото за холмами уже два года как осушили под колхозные поля. На рассвете Ласло встречает Анетт — ветеринарку из Дебрецена на потрепанном «Яве», — которая тычет шприцем в овечью шею: «Ваш «дедовский отвар» — вода с травой. Здесь бруцеллез, нужны антибиотики».

К полудню пятая ярка не встает на ноги. Габор ломает табуретку об стену сарая: «Продаем стадо, пока хоть кто-то живой!» Ласло находит в сундуке под иконами записную книжку Иштвана с пометкой «1947» — между страницами засушенный стебель полыни. Ночью он жжет пучки травы в жестяной банке, окуривая овец едким дымом. «Ты их добиваешь!» — кричит Анетт, закрывая нос шарфом, но к утру у животных спадает жар. Габор, разливая палинку в треснутые рюмки, первым протягивает стакан брату: «Прости, я...» Анетт, разглядывая обгоревшие стебли, щурится: «Случайность. Через месяц вернусь — посмотрим». Через неделю Ласло, чиня крышу, видит, как ее мотоцикл пылит по дороге к ферме соседей — там уже слышен лай скотских собак и запах гари.