Гельветика (1 сезон)

Лука чинил карманные часы «Мовидо» в мастерской на Крамгассе, когда в дверь позвонила девушка с чемоданом, обклеенным наклейками из Брюгге. «Мэтр Жирар прислал? — спросила она, доставая потрескавшийся циферблат с гербом кантона Во. — Говорит, вы единственный, кто разбирается в механизмах до 1920 года». Лука покрутил деталь в руках, щурясь на гравировку с аббревиатурой «R.L.»: «Бельгийский заказ? У вас там даже кирпичи в ратуше старше этой штуки». Эмили рассмеялась, смахнув пыль с бархатного воротника: «Реставрируем фасад на Гран-плас. Там под балкой нашли тайник — письма, пару монет, эти часы. Хозяин, видимо, часто ездил в Церматт — упоминает «красный поезд» и кого-то в шляпе с эдельвейсом».

Через неделю они сидели в вагоне SBB, разбирая чертежи с пометками на французском и немецком. «Почему «R.L.»? — Эмили тыкала карандашом в фотографию часов. — Рене Лефевр? Раймон Люк?» Лука переводил: «Рудольф Лансер. Местный инженер. В 1912 году пропал под Лаутербрунненом — искал сплав, который не ржавеет». В Брюсселе, среди лесов и запаха свежей штукатурки, Эмили нашла в архивах письмо Лансера к бельгийскому коллеге: «…ваш метод обработки стали лучше, но шестерни ломаются при -10°». Лука скривился, измеряя микрометром толщину пружины: «Швейцарцы тогда не умели работать с морозом. А вы — с точностью». Они собрали часы за три дня, вставив вместо утерянной деталь из сплава, который Эмили выпросила у кузнеца с Рю де л’Эвек. «Теперь они выдержат хоть -20°, — Лука щелкнул крышкой. — Но в горах всё равно лучше сверять время по солнцу».