Предательство (2018)

В гараже на окраине Мехико Карлос ковырялся в двигателе «Фольксвагена» 78-го года, когда сестра Луз принесла конверт с выцветшей фотографией. На снимке — их отец, Эстебан, в молодости, стоящий рядом с незнакомцем в ковбойской шляпе у полуразрушенной асьенды в штате Мичоакан. «*¿Qué diablos es esto?*» — пробормотал Карлос, вытирая руки об промасленную тряпку. Луз молча указала на обрывок письма за фото: «*Они украли не землю… они забрали её голос*». Вечером, за лепешками с чили, мать резко оборвала расспросы: «*Мертвые спят крепче, когда их не тревожат*», — но в её глазах Карлос заметил дрожь.

Через три дня Карлос, под предлогом поездки за запчастями, рванул в Мичоакан. В деревне Сан-Игнасио старик-таксист, жуя жареную кукурузу, пробурчал: «*Твой папаша здесь с «Лос Кабальерос» водился… пока не сгорел тот склад с опиумом*». Ночью в дешевом мотеле кто-то выбил окно камнем, обмотанным газетной вырезкой 1994 года: «*Пожар на ранчо «Ла Соледад»: 12 погибших*». На обратном пути, на заправке у шоссе 15, к нему подошел мужчина в потрепанной кожаной куртке: «*Эстебан… он ведь не случайно повесился в том сарае?*» В кармане Карлос нашел жетон с выгравированным орлом — точь-в-точь как на пряжке отцовского ремня, валявшегося в ящике с гвоздями.