Бар «На грудь» (2 сезон)

В подвальчике на окраине Екатеринбурга, за дверью с облупившейся краской, Слава, бармен с перебитой переносицей, разливает «Столичную» по стопкам. На стене за ним висит гитара с одной струной, подарок бывшей жены. Постоянные клиенты — водитель маршрутки Марк в засаленной куртке и Нина Петровна, пенсионерка с сиплым голосом, которая всегда заказывает портвейн с соленым огурцом. «Опять тарифы подняли, — хрипит Марк, разминая плечо. — Вчера пацан на «Газели» подрезал — еле руль удержал». Слава молча кивает, вытирая тряпкой пятно от варенья на стойке. Из угла доносится храп — Андрей, местный алкоголик, спит, уткнувшись лицом в меню с ценниками, зачеркнутыми корректором.

Однажды в марте, когда с потолка капало талой водой, в бар ворвалась женщина в красном плаще. Мокрая подошва ее сапог оставила следы у входа. «Ты здесь все еще торчишь? — бросила она Славе, скинув капюшон. — Говорил, через год уедешь». Это была Лида, его сестра, пропавшая после суда над их отцом в 2009-м. Слава уронил щипцы для льда; Нина Петровна притихла, сжимая в руке иконку Николая Угодника. Лида достала из сумки потрепанный конверт: «Он умер. Квартиру продали». Ночью, после ухода сестры, Слава разбил бутылку «Балтики» об пол, выругавшись на крик Андрея: «Спиртное не хорони!». Утром Марк нашел на стойке записку: «Ключи у Нины. Гитарку не трогать».