Три подруги (2024)

Эмма встряхивает крошки с подноса за стойкой *«La Petite Étoile»*, замечая, как пожилая клиентка в берете пялится на витрину. «Снова забыла, что заказала, — шепчет коллеге, — неси ей двойной эспрессо и миндальный круассан». В это время Леа, перебирая потрёпанные томики в муниципальной библиотеке, спорит с подростком, который пытается пронести кофе в читальный зал: «Ты же видишь знак — тут даже воду нельзя, Жереми! Вылей или уходи». Клоэ, разбрызгивая акварель на холст в мастерской над булочной, слышит снизу крик арендодателя: «Опять краска капает на мои мешки с мукой!» — «Извините, месье Ренар!» — кричит она, затыкая дырку в полу смятым платком.

Вечером у Эммы на кухне пахнет жжёным маслом — она пытается повторить рецепт бабушкиных *galettes*. Леа, разглядывая пятно от чая на формуляре читателя, вдруг тычет пальцем в газету: «Смотрите, этот антикварный магазин на rue des Jardins закрывается — там могли остаться старые карты города». Клоэ, вытирая руки о фартук, достаёт из сумки потёртый блокнот: «В архиве нашла запись 1943 года — какая-то женщина прятала здесь картины». На следующее утро, под дождём, они толкаются в подвале магазина, где владелец, махнув рукой, говорит: «Берите этот дурацкий чемодан, он третий год пылится». Внутри — письма с обгоревшими краями и ключ. «*Putain*, — Эмма вертит его на свету, — тут гравировка… Как у той решётки в парке?» Леа щурится: «Там сейчас стройка — успеем до заката?» Клоэ уже набирает номер такси, прижимая блокнот к груди: «Если там та же печать, мы…» — гудок клаксона с улицы заглушает её слова.