Воскрешение (1980)

Антон ковырялся в шкафу с реактивами, когда Марина, медсестра с облупленным лаком на ногтях, сунула голову в дверь морга. — Твой труп в третьем боксе дышит, — сказала она, жуя жвачку. Он не поверил, пока сам не уперся ладонью в холодную грудную клетку мужчины с фамилией Иванов на бирке — под пальцами пульсировало что-то вязкое, как желе из консервной банки. В кармане халата зазвонил телефон: жена спрашивала, куда делись банки с огурцами из подпола. «Не знаю», — буркнул Антон, вытирая слизь с часов Casio, пока камера наблюдения мигала красным глазком над холодильником.

Через три дня он вколол Иванову смесь адреналина и рыбьего жира из лабораторных запасов, украденных в коробке из-под бананов. Соседка Лида, заглянувшая за солью, уронила пакет с гречкой, увидев, как пальцы покойника дергают провод настольной лампы. — Ты с ума сошел, они ж проверки устроят! — шипела она, собирая крупу дрожащими пальцами. К утру Иванов сидел на полу, царапая цемент ногтями и повторяя обрывки фраз про «билет до Минска», а Антон, пригнувшись у окна, резал венозную кровь на анализ, пока радио в машине мусоровозов за стеной орало попсу.