Битва за Севастополь (1 сезон)

**Первый абзац:**
Запах гари и пороха въелся в каменные руины города. Людмила Павличенко, щурясь от солнца, прижималась щекой к прикладу «Мосина» где-то на склонах Сапун-горы. «Полтора километра, – шептала она себе, выслеживая в оптику немецкого офицера у разбитой баржи в Камышовой бухте. – Спокойно…» Грохот шел с 35-й батареи – там моряки Кожевникова и Потапова отбивались от танков прямой наводкой, стволы раскалялись докрасна. По улицам Центрального холма полз дым, румыны лезли на позиции полка Горпищенко, кричали что-то неразборчивое. Матрос Николай, перемазанный мазутом, с торпедным взрывателем вместо гранаты, бежал через двор с колоннами, где висело белье – прямо к подбитому «Тигру». «На, получай, гад!» – и оглушительный взрыв, куски гусеницы посыпались на мостовую Инкермана.

**Второй абзац:**
В подвале госпиталя на Корабельной стороне доктор Мария, ее халат в бурых пятнах, перевязывала очередное ребро, вылезшее наружу у бойца. «Держись, родной, держись», – голос сорванный. На командном пункте в штольнях адмирал Октябрьский слушал сводки: «Четвертый сектор пал… Бастион два – молчит…». Генерал Петров мрачно чертил на карте последний рубеж – Херсонес. «Отступать приказываю, – Октябрьский постучал кулаком по столу, кроша штукатурку. – Пока дышим – живы». Комиссар Нарышкин, глядя в потолок, где сыпалась земля от разрывов, буркнул: «Пока дышу – воюю». Людмила, спускаясь с высотки, машинально считала зарубки на прикладе – уже не помнила, чьи. А Мария в подвале стирала бинты в тазу с ржавой водой, руки в цыпках, и шептала: «Сто тридцать седьмой… сто тридцать восьмой…». Последние катера уходили ночью от Графской пристани, а кто не влез – потянулись пешком, в темноту, к мысу Херсонес, под свист мин.