Молодой парень по имени Тони давно мечтает сбежать из мрачного мира наркотиков, проституции и отмывания денег, в котором он оказался по воле обстоятельств. В тайне ото всех он начинает готовиться к смене карьеры, надеясь на новую, честную жизнь. Однако его планы рушатся в тот момент, когда одного из его родственников задерживают во время крупной полицейской облавы. Теперь Тони понимает, что в любой момент может оказаться на месте своего родственника и что покинуть бандитский клан
В 1998 году шестнадцатилетняя Хатун Сюрючи столкнулась с жестокой судьбой — её насильно выдали замуж за двоюродного брата и отправили в Турцию. Но уже через год, будучи беременной, она сбежала в Берлин, умоляя родителей приютить её. Семья согласилась, но лишь при одном условии — Хатун должна была строго следовать мусульманским традициям. Её жизнь ограничивалась стенами дома, она помогала матери по хозяйству и неукоснительно выполняла требования отца и братьев. Любая попытка самостоятельности
В углу музейного хранилища, за стопкой пыльных гравюр XVIII века, Лиза Мюллер нашла потрепанный дневник с кожаным переплетом. На первой странице — штамп заброшенной клиники под Дрезденом и рисунки зверей с человеческими глазами. «Томас, тут схемы… как ловушки», — прошептала она в телефон, пока коллеги в соседнем зале разгружали ящики с керамикой. Ее брат, лесник из Баварских Альп, через два дня обнаружил в своем участке следы капканов: «Кто-то охотится не на оленей», — бросил он, разглядывая
Лена, барменша из кафе на Friedrichstraße, каждый день втискивается в узкий проход между столиками, разнося капучино с подтеками на блюдцах. Её сосед Макс, парень с вечно недоспавшими глазами, работает курьером на электросамокате — их сталкивает авария у мусорных баков, когда он проливает латте на её замшевые ботинки. «Ты вообще в зеркала смотришь?» — бросает она, вытирая пятно салфеткой. Он вместо извинений предлагает почистить обувь своим «проверенным воском», и уже через неделю они делят
Лиза, 23 года, каждое утро разгружает мешки с мукой в пекарне на окраине Берлина. В кармане старого фартука — потрёпанный дневник на греческом, найденный в коробке с винтажными книгами на блошином рынке. На последней странице — фото двух девочек в одинаковых платьях у каменного колодца. «Έλα να με βρεις» («Приходи найти меня»), — написано фиолетовыми чернилами. После смены Лиза задерживается у витрины интернет-кафе, гуглит перевод обрывков фраз: «остров Тасос», «красная лодка», «сестра».
Ээро, бывший механик с обветренными руками, ютился с женой Лииной и дочкой Майей в двухкомнатной хрущевке на окраине Хельсинки. Лиина, убирая крошки с пластикового стола, бросала: «Снова соляркой пахнет. У соседей окна закрывай, а то жалуются». Майя, 14 лет, рисовала в углу на подоконнике — единственном месте, где не висели чьй-то постиранные носки. По вечерам Ээро чинил мотороллеры во дворе, пока Лиина торговала вяленой рыбой на рынке Хаканиеми. Разбитая плитка на кухне, треск радиатора и
Знаешь, иногда кажется, будто после падения Берлинской стены в Германии вздохнули свободно — ан нет. В 90-х, когда весь мир ликовал от "конца истории", тут в подполье копошилась мерзкая штука. Групка ультраправых, назвавших себя наследниками нацистов, методично убивала мигрантов. Серьёзно! Я когда впервые про это прочитал — волосы дыбом. Представляешь: вместо того чтобы праздновать объединение, эти тихие маньяки десятилетиями оставались не пойманными. Жертвы — турки, курды, греки…