Богиня племени По Синь и её народ были разбиты Повелителем Демонов Дун Фан Цин Цаном. Спустя десять тысяч лет она переродилась как низшая бессмертная из Небесного Племени, известная как Сяо Лань Хуа или Маленькая Орхидея. Вопреки своей воле, Лань Хуа случайно воскресила своего заклятого врага, Дун Фан Цин Цана, который был заперт в Башне Хао Тянь. Для того чтобы вернуть себе свободу, Дун Фан Цин Цан намеревается пожертвовать бессмертной душой Сяо Лань Хуа, что позволит ему снять проклятие,
Су Цзю Эр, молодая патрульная из королевства Цянь, известна своим умом и дружелюбностью, но из-за кроличьего духа всегда ощущает холод. В ходе тайного расследования она встречает Хань Чжэна из королевства Ци, в котором живёт волчий дух, дарующий ему силу и тепло. Между ними, несмотря на его грубость, возникает связь. Вместе они распутывают загадочное убийство, связанное с обоими королевствами, и их отношения становятся всё крепче, несмотря на противоположные натуры.
Небесная фея, по неосторожности, выпускает из заточения существо, известное как Владыка Луны. Этот демонический властелин, годами томившийся в тюрьме, теперь жаждет мести за свои тридцатитысячные годы заключения. Однако, столкнувшись с феей, он обнаруживает, что её душа сияет такой чистотой и невинностью, что это непреодолимо влияет на него. Вопреки всем запретам и законам, его сердце, наполненное тьмой, начинает пылать любовью. Эта неслыханная привязанность ставит под угрозу саму структуру
Ли Минь, 14 лет, живет в переулке старого квартала Чэнду, где запах перца чили смешивается с дымом от угольных печей. Каждое утро перед школой он прячет под партой потрёпанную тетрадь с рисунками: механические драконы с шестерёнками вместо чешуи, роботы из бамбука. Его друг Чэн, разбирающий мопеды у гаражей, ворчит: «Опять эти каракули? Папка с документами отца твоего полезнее». Ли Минь царапает карандашом хвост дракона: «Твой мотор гудит, как стадо коз. Мой хоть летать будет». Конфликт
Сяо Гуань, худощавый курьер в потёртой кепке, развозит посылки по шанхайским переулкам, заваленным коробками от рисовой лапши. В чайном доме «Золотой карп» он передаёт свёрток старику Чэнь Лао, который хрипит: «Не задавай вопросов, если хочешь дожить до свадьбы сестры». На обратном пути Сяо натыкается на перестрелку между бандитами в чёрных костюмах — один из них, умирая, суёт ему медный кинжал с треснувшим нефритовым навершием. В кармане куртки Сяо находит фотографию японского офицера,
Ли Вэй, новобранец с шрамом над левой бровью, в пять утра ковырял грязь под ногтями после ночного марш-броска через рисовые поля. Его напарник Чжан Юй, перевязывая мозоль на пятке, бросил: *«Если завтра снова дождь, эти сапоги развалятся, как пакет из-под лапши»*. Начальник лагеря Чэнь, пахнущий дешевым табаком, орал на отряд за опоздание на завтрак — вчерашние паровые булочки уже затвердели. В тот же день группа получила задание: найти склад контрабанды в порту Гуаньчжоу, замаскированный под
Ли Чжэнь, которого все звали Эплдог, копался в ящиках с радиодеталями на задворках сычуаньского ресторана в Чэнду. В кармане дрожал старый пейджер с сообщением: *«Мост Аньцзи, 03:00. Не бери метро»*. Рядом валялась открытая банка баобаолэ, липкая от сиропа. «Ты опять влез в чужой сигнал?» — хрипел через помехи голос Дин Тао, или ДТ, бывшего инженера, который теперь чинил велосипеды под мостом. Он стучал гаечным ключом по раме, отгоняя голубей. «Не сигнал, а частоту. Здесь что-то про 1997 год…»
Ли Вэй, курьер на потрёпанном мопеде с царапинами на бензобаке, каждый день объезжал узкие переулки Чунцина, развозя лапшу быстрого приготовления и документы из юридической конторы на третьем этаже торгового центра. Его подруга Сяо Линь, в растянутом свитере с пятнами акриловых красок, проводила ночи на заброшенной стройке, рисуя на бетоне сову с крыльями из неоновых букв. «Ты как будто не замечаешь, что через неделю мой поезд уходит в Шанхай», — бросила она, сжимая кисть так, что пальцы
Линь Сяо каждое утро бегала вдоль канала с потрескавшимся асфальтом, считая шаги — ровно 743 до школы. В рюкзаке болталась коробка с холодными баоцзы, которые она не успевала съесть. «Сяо, опять забыла учебник?» — хрипел сторож Ван у ворот, тыча пальцем в её рваные кеды. После уроков она мчалась в кафе «Золотой лотос», где мыла чашки с потёртыми краями. Там же зависал Чэнь Юй, старшеклассник с гитарой, вечно напевавший: *«Если дождь смоет статую у рынка, я уеду»*. Его друг Лю Цзинь постоянно
Линь Мэн, дочь генерала Линь Цзюня, с утра до ночи крутила ткацкий станок в семейной мастерской у восточных ворот Чанъани. Отец хрипел, затягивая потрескавшийся кожаный пояс: *"Шелк для доспехов важнее рисовой каши – нить крепче стали"*, бросал ей кусок лепешки с кунжутом и уходил патрулировать стены. Чиновник Чжан с лицом, как у высохшей груши, ворвался с солдатами в дымный цех, швырнул на пол налоговую табличку: *"Ваш станок сломается раньше, чем я перестану считать
Ли Вэй, владелец крохотной пекарни в переулке Чэнду, каждое утро замешивал тесто под треск радио с прогнозом погоды. Его дочь Сяолин, 14 лет, протирала полки с имбирным печеньем, пока учила вслух английские слова: *"Profit – прибыль. Dad, они опять звонили насчёт аренды?"* В углу висела потёртая куртка покойной жены – Ли никогда не убирал её, будто ждал, что та вдруг натянет её на плечи. Чжань Хай, сосед-адвокат с кофе в бумажном стаканчике, врывался без стука: *"Суд назначили на
Линь Сяо, двадцать три года, каждое утро толкалась в переполненном метро Пекина, чтобы успеть на кастинг в студию на окраине. Её комната в Тунчжоу — обшарпанный диван, гирлянда из дешёвых светодиодов и пачка просроченных лапша-стаканов. Подруга Мэйли, работавшая в кафе с зелёными пластиковыми стульями, однажды спросила: «Сяо, когда ты уже перестанешь играть покойников в массовке?» Через неделю Линь получила роль медсестры в сериале «Серые крылья» — три реплики, но на съёмках режиссёр Чжан Вэй