Руслан Миронов переезжает в большой город, надеясь начать новую жизнь. Он снимает комнату у риелтора-афериста, который сдает ему квартиру, уже занятую Наумом, вором в законе, недавно освободившимся из тюрьмы. Руслан, вовлеченный в мир преступности, сталкивается с жестокими реалиями и понятиями этого мира. Наум, привыкший к жизни по своим законам, видит в Руслане возможность использовать его для своих целей. Руслан же, молодой и неопытный, вынужден балансировать между своим желанием жить честно
Лена, в кожаном пальто с оторванной пуговицей, шарила фонариком по подвалу заброшенного цеха под Минском. Нашла потёртый блокнот брата — страницы с цифрами, зачёркнутые красным. «Кто эти 12-17-9?» — спросила она ветерана-охранника, тот выплюнул окурок: «Номера вагонов. В 45-м тут грузили ящики... не все доехали». Утром у автостанции парень в засаленном пуховике, Максим, сунул ей свёрток: «Спроси у стариков про костёл в Гродно. Там твой Кирилл последний звонок слал». В свёртке — ключ от склада и
Сергей Михеев выходит из электрички на вокзале Череповца, мнет в кармане пачку «Беломора». На перроне старуха в клетчатом платке толкает тележку с пирожками — «с капустой, с мясом, горячие». Он узнает запах жареного теста, вспоминает, как в шестом классе стащил два пирожка, пока продавщица отворачивалась. По дороге к дому матери замечает, что вывеска кафе «Восход» треснула пополам, а на месте сквера теперь шиномонтаж. У подъезда девушка в розовой куртке выгуливает таксу — оказывается, Лена
Анна Королева, медсестра с ночной смены в городской больнице №17, стиснула в кармане халата ампулы морфия. В раздевалке, пока коллега Галя копошилась у шкафчика с принесенными из дома котлетами, она быстрыми движениями переложила три флакона в потертый барсеточный кожаный кошель — подарок брата Димы на восемнадцатилетие. "Слушай, ты точно не влипнешь?" — Дима нервно закурил на скамейке у детской площадки, когда она протянула сверток. Его пальцы дрожали, пепел упал на кроссовки с
Алеся, 17 лет, подрабатывает в кафе «Сосны» на окраине Минска, разливает кофе с корицей для дальнобойщиков. После смены задерживается у полуразрушенной церкви XIX века — рисует в блокноте узоры с витражей. Замечает, что дверь в подвал, всегда запертая ржавым замком, приоткрыта. Внутри находит потёртый дневник 1944 года: «_Немцы вывезли иконы, но спрятали главное под алтарём. Не дай бог кому найти_». Звонит Игорю, другу-реконструктору: «Приезжай с лопатой. И не смей гнать про мистику — тут
Анна, продавщица из цветочного магазина на первом этаже панельной девятиэтажки, каждый вечер сталкивалась с Максимом, соседом сверху, в лифте с отслоившейся краской. Он работал барменом в подвальном клубе — от него пахло кофе и сигаретами, а в руках вечно болтались пакеты с пустыми бутылками. «Опять соседи жалуются?» — пробормотала она, заметив царапину на его гитаре, когда он помогал нести горшок с орхидеей. «Да вчера друзья завалились, не уследил», — Максим ухмыльнулся, поправляя растянутый
Представь пару, которая со стороны кажется эталоном: он — успешный архитектор с вечной улыбкой, она — стильный арт-куратор, у которой даже кофе в Instagram выглядит как арт-объект. Они женились в тот день, когда солнце светило так ярко, что гости щурились сквозь шампанское, а подруги шептались: «Ну вот, кому-то везет». Казалось, жизнь подкинула им выигрышный билет — совместные проекты, путешествия, вечера у камина... Но ты же знаешь, как это бывает: за идеальным фасадом часто прячутся трещины.
В промзоне под Нижним Новгородом, среди ржавых гаражей и развалившихся складов, 16-летний Кирилл ищет старый радиоприемник отца. В кармане — записка с координатами: *«56.3287, 44.0025. Там свет после полуночи»*. В подвале заброшенной лаборатории он находит дневник с чертежами «лунных резонаторов», а позже сталкивается с Леной, одноклассницей в потертой куртке, которая рычит: *«Тыришь мои находки? Это не игрушки — они из 89-го, когда тут НИИ горел»*. На свалке у реки, пока копались в
Знаешь, как иногда в кино любовь вспыхивает буквально из ничего — будто спичка в кромешной тьме? Вот эти двое… Ну, как Ромео с Джульеттой, только вместо балконов — окопы, а вместо семейных распрей — война. Всего четыре дня! Четыре дня, чтобы пройти весь путь от «ты кто?» до «я умру без тебя». И ведь веришь каждому их взгляду — потому что за спиной свистят пули, а завтра может не наступить. Но тут-то и начинается самое противное. Он цепляется за жизнь, как за последний парашют: «Мы должны