Масуд решается на отчаянную миграцию из Афганистана в неизвестность, ведомый обещанием почтить память своего покойного отца. Он стремится обеспечить безопасное будущее для своей матери и сестры, покидая страну, которая когда-то была их домом. Вместе с ним в этом опасном путешествии идут его лучший друг, пожилой духовный мусульманский воин, чья мудрость дает надежду в трудные моменты, и беременная врач, чья забота и сила вселяют уверенность. Каждый шаг на этом пути полон вызовов, как физических,
Лейла, 23 года, каждое утро замешивает тесто в пекарне отца в старом квартале Антальи. Её руки в муке, волосы прикрыты платком с выцветшим узором. В среду, когда привезли партию испорченного инжира для пахлавы, она впервые накричала на поставщика: «Али, ты что, слепой? Эти плоды даже голуби не клюнут!» В тот же день на разбитой скамейке у мечети Йивли она заметила парня в рубашке с закатанными рукавами — Эмир, 27 лет, архитектор из Стамбула, приехавший реставрировать заброшенный караван-сарай.
Эмир, худощавый механик с засаленными руками, копался в моторе «Тофаша» возле своей мастерской в квартале Чукурджума. Через дорогу, в кондитерской «Гюльшат», Лейла, дочь владельца, перебирала коробки с пахлавой, когда услышала, как отец кричит: «Опять счет за свет не оплатили! Кто ворует электричество?». Вечером, за чаем с мятой, она спросила Эмира: «Ты видел, как Али-абый из мясной лавки провода резал?». Механик усмехнулся: «Он и гвоздь без шума не забьет. Но старуха Зейнеп с третьего этажа
Эмилия, 23 года, вернулась в прибрежный поселок под Коткой после пяти лет в Хельсинки. В старом доме покойной бабушки она нашла потрепанный блокнот с пометкой *"Ensimmäinen lumi"* и схемой маяка. За чаем с кардамоном сосед Юха, гид по зимним маршрутам, сказал: "Твоя бабка всегда ворчала, что снег здесь пахнет солью — как будто море подо льдом дышит". На следующий день они поехали на снегоступах к заброшенной метеостанции, где Эмилия заметила треснувший термометр с
Вот так, наверное, могла бы звучать эта история, если бы её рассказывали за чашкой кофе где-нибудь в маленьком кафе Стамбула… Знаешь, есть такие судьбы, которые как горький кофе — сначала обжигают, а потом долго не отпускают. Вот Сыла… Девочка из Мардина, из тех мест, где пыль от дорог въедается в кожу навсегда. В три года её, словно посылку, отправили в богатый стамбульский дом — родители надеялись, наверное, что там ей будет лучше. И что? Выросла она среди мраморных полов и частных школ,