Эльза, 19 лет, в платье с выгоревшими на солнце рукавами, сбегает из баварской деревни на рассвете. За пазухой — краюха чёрного хлеба, завернутая в вышитое полотенце, которое мать сунула ей вслепую, шепча: «Возьми, до дуры не вернусь». На перекрёстке у покосившейся часовни её подбирает грузовик с бочками квашеной капусты. Водитель Курт, щурясь сквозь сигаретный дым: «До Мюнхена подброшу, если не боишься запаха». В городе она моет полы в пивной «У трёх кабанов», спит на складе среди пустых
Жозефина Шульц, портниха с облупившейся швейной машинкой «Зингер», снимает комнату над пекарней в Мюнхене. Заказы берет через знакомых: перешивает старые костюмы для вдовы аптекаря, чинит кружевные воротнички дочери мясника. «Синтетика — дрянь, но дешевле шелка», — бросает она клиентке, разглаживая смятый рукав. По вечерам заглядывает в кабачок «У Греты», где официантка Лизель шепчет про черный рынок: «Ткань достану, если принесешь сигареты». В углу сидит Эрих, бывший солдат с шрамом на виске;
Йозефина просыпается в съемной комнате на третьем этаже дома в Штутгарте, где обои с цветочным узором давно выцвели. Она работает официанткой в кафе *Zum Goldenen Hahn*, разносит штрудель и кофе с цикорием. В перерыве между сменами, закурив сигарету у мусорного бака, она знакомится с Фрицем — водителем грузовика, который жалуется на боль в спине: «Черт возьми, эти дороги хуже, чем моя бывшая». Они уединяются в подсобке, где пахнет прогорклым маслом. Позже, в кинотеатре *Lichtspiele*, она ловит