Воук, наделённый даром, который другие считали бы проклятием, не может найти покоя после жестокой гибели своего близкого друга. Ослеплённый гневом и стремлением к мести, он обращается к запретной чёрной магии, открывая скрытые тайны, о которых никто не осмеливался говорить. Каждый шаг на этом тёмном пути становится испытанием, где предательства, сомнения и собственные страхи переплетаются в единый узел. Ему предстоит сделать тяжёлый выбор — продолжать мстить любой ценой или попытаться сохранить
Амина, медсестра в переполненной клинике района Икеджа, замечает странную закономерность: три пациента с высоким давлением умирают за неделю, хотя лекарства вроде бы выдавали. В её коричневом блокноте с потрёпанными уголками появляются пометки: «лишние ампулы в мусоре», «сдвиги в графике дежурств». Она делится подозрениями с Чидимой, подругой-парикмахером, которая чинит старую машинку у салона «Golden Curls». «Ты уверена, что это не просто халатность? — перекрикивает шум генератора Чидима, —
Олувасеми, худощавый художник из Лагоса, каждое утро смешивал краски из местного пигмента — охру добывал у торговца на рынке Икеджа, где в воздухе висел запах жареной рыбы и перца. Его сестра, Амара, обнаружила пропажу эскизов к картине «Кровавый рассвет»: «Кто мог забрать? Ты же никому не показывал». В углу мастерской валялся обрывок чека из лондонской галереи «Грейсвинтер» — на нем выделялись цифры 450 000 фунтов. Ночью Олувасеми обыскал квартал Майтама, наткнувшись на дядю Аде, который
В Лагосе Адесуа, 24 года, работает в киберкафе с треснувшим неоновым вывесом «ClickNet», чинит телефоны мигрантов, отправляющих денежные переводы. Ее брат Тунде, водитель грузовика с отслоившейся краской на капоте, спорит с ней из-за генератора, который снова заглох: «Если б ты не тратила все на эти старые письма из ящика матери, мы б купили запчасти». В одном из конвертов 1980-х годов Адесуа находит фото незнакомого мужчины в очках с толстыми линзами, подписанное: «Для Ннеки, от Рэймонда.
Чиди, инженер-нефтяник, вернулся в родную деревню под Порт-Харкорт после пяти лет учебы в Лагосе. Его отец, Олувасеми, встретил сына в порту, вытирая руки об промасленную тряпку: «Твоя мать варит суп с бамией, а я уже месяц не могу выловить ни одной тилапии — вода в заливе как смола». По дороге домой Чиди заметил трещины на стенах школы, где раньше преподавала его тетя Аджара, а теперь висела табличка «Офис NigerDelta Oil Co. Ltd». Вечером, пока соседи делились банкой пальмового вина, девушка в
Алехандро, худощавый парень в потертой кожаной куртке, каждое утро моет полы в закусочной *El Rincon* на окраине Лос-Анджелеса. Его сестра Кармен, с татуировкой колибри на запястье, ворчит, пока нарезает авокадо: «Опять проспал? Клиенты ждут, а ты воняешь вчерашним виски». В переулке за мусорными баками он натыкается на конверт с фотографией мужчины в шляпе — лицо перечеркнуто красным крестом. На обороте — координаты докерского склада в порту. Вечером, пряча фото под матрас, Алехандро слышит,
В большом городе, где пыль смешивается с гудками машин, а уличные торговцы орут громче, чем местные проповедники, живет парень по имени Чиди. Обычный курьер, который мотается между трущобами и элитными кварталами, пока однажды не натыкается на странный сверток в развалинах старого рынка. Внутри — статуя, похожая на смесь древнего божества и инопланетного арт-объекта. Сначала думал: «Ну и фигня, продам как антиквариат». Но когда начал видеть сны, где эта штука говорит на языке его прадедов,
Чиди, продавец на рынке Аддо, заметил пропажу ящика с партией китайских телефонов. Он вспомнил, как его друг Олувасеми накануне шептал про «людей в чёрных кроссовках», пока они ели суп эгус в ларьке тёти Бимбо. «Слушай, это не просто кража, — Олувасеми стукнул кулаком по жестяному столу, — они взяли моего брата из мастерской на улице Оджунга». Чиди проверил свой старый Nokia: три пропущенных от неизвестного номера. В углу рынка, за горой коробок с поддельными кроссовками, он нашёл разбитые очки
В Лагосе, среди хаоса рынка Илепа, 27-летний Чиди Окафор возит пассажиров на потёртом синем «Ниссан». По вечерам он замечает на стенах трущоб Аджангбади кровь, которую другие не видят. «Ты слепой, что ли?» — спорит он с другом Ике, тыча пальцем в трещину с ржавыми подтёками. В ту же ночь старик в рваной футболке с логотипом «Pepsi» хватает его за руку у ларька с суя: «Они идут за тобой с тех пор, как ты родился в дождливый вторник. Твоя мать… она не умерла от лихорадки». Чиди смеётся, но позже