Карма, девушка с добрым сердцем, становится жертвой страшного предательства. В роковую ночь её парень, Би-Джей, под воздействием наркотиков нападает на неё, разрушая всё, что она когда-либо считала безопасным. Раздавленная болью и унижением, Карма записывает свои мысли в письмо лучшей подруге Стар. В этом письме она описывает ужасные события той ночи, срывая завесу тьмы, что омрачила её жизнь. Не выдержав боли, Карма решает покончить с собой. Стар, получив письмо, находит в себе силы только для
Макс, 27 лет, с грязным фартуком и татуировкой кота на запястье, разгружает картонные коробки в подсобке закусочной *Golden Fry*. Запах жареного картофеля смешивается с ароматом старой кофеварки, которая трещит уже третью неделю. Его соседка Эмили, в розовых кроссовках с отклеенной подошвой, замечает ключ с красной лентой среди упаковок со специями. «Слушай, это не от холодильника?» — тычет она пальцем в ржавый металл. Макс проверяет замок морозилки — нет. Ключ подходит к люку в полу за стойкой
Лиза ковыряла ножом в треснувшем цоколе консервной банки, выскребая остатки фасоли. За спиной у нее Джек перебирал ржавые ключи от брошенных машин — искал подходящий, чтобы добраться до элеватора в Рено. Карлос принес ведро с мутной водой, на дне плавали комья песка. *«Два дня на этом держаться будем, если растянем»,* буркнул он, пнув облупленную бочку из-под бензина. В углу заброшенного Walmart, где они ночевали, валялись пустые упаковки таблеток от радиации и обрывок карты с пометкой
Джейкоб Харпер, в потрескавшихся кожаных перчатках, сгребал подгнившую кукурузу у края поля. Его жена Лидия, в выцветшем синем халате, пересчитывала счета на кухонном столе, заляпанном кофейными кольцами. «Банк звонил опять, — бросила она, не глядя на мужа, когда тот зашел поправить керосиновую лампу. — Говорят, до зимы не протянем, если не подпишем их бумаги». Дочь Эмили, 17 лет, рылась в старом сундуке в сарае — нашла письма деда о долгах еще с 80-х, затертые грязью и машинным маслом. Сын
Эмили Брайс, редактор из нью-йоркского издательства «Карвер & Сыновья», сидит в своей бруклинской квартире за ноутбуком с треснувшим экраном. На столе — чашка остывшего кофе и стопка рукописей с пометками красной ручкой. В дождь к ней приходит Джейкоб Морроу, автор в мятом твидовом пиджаке: «Вот новый текст. Проверьте сами — третья глава, описание аварии на Таймс-сквер». На следующий день в сводках новостей мелькает кадр перевернутого такси, точь-в-точь как в его романе. Эмили звонит
О, этот фильм... Слушай, я до сих пор под впечатлением! Там всё такое — жар, пыль, а под ней столько боли и надежды, что иногда аж ком в горле. Героини, которые будто вырваны из реальности, но в то же время такие знакомые. Помнишь, как иногда кажется, что мир сошёл с ума от правил, которые давно прогнили? Вот они как раз об этом — ломают, дерзят, ищут глоток свободы там, где её вечно запирают в чуланы. А эти диалоги! То смеёшься сквозь слёзы, то мороз по коже от какой-нибудь фразы. Особенно