Хрустяшка (2024)

Макс, 27 лет, с грязным фартуком и татуировкой кота на запястье, разгружает картонные коробки в подсобке закусочной *Golden Fry*. Запах жареного картофеля смешивается с ароматом старой кофеварки, которая трещит уже третью неделю. Его соседка Эмили, в розовых кроссовках с отклеенной подошвой, замечает ключ с красной лентой среди упаковок со специями. «Слушай, это не от холодильника?» — тычет она пальцем в ржавый металл. Макс проверяет замок морозилки — нет. Ключ подходит к люку в полу за стойкой с кетчупами, который они раньше принимали за канализационный люк.

Под скрипучими ступеньками — комната с пачками бухгалтерских отчетов 90-х, пахнущих плесенью, и аудиокассетой с надписью «Джесси, не включать». На пленке — голос женщины, считающей вслух убытки от поставок: «…17 ящиков, 34, 51…» — потом стеклянный звон, как будто что-то разбивают. В тот же день к Эмили подходит Карлос, водитель грузовика с персидскими коврами в кабине: «Выбрось ключ. Это не твои войны». Макс позже находит в отчетах имена пропавших сотрудников, включая Джесси Моралес, 1998 год. За ужином из остатков картошки фри Эмили рисует на салфетке цепочку из чисел с кассеты — 17, 34, 51 — шаг 17. «Похоже на номера грузовиков», — бормочет Макс, вытирая жирные пальцы о шторы.