Зехра выросла в Германии, в семье строгих переселенцев из Турции. Её жизнь была полна рамок и запретов, но однажды всё пошло наперекосяк. Родные решили, что Зехра опозорила их, и, чтобы очистить свою честь, они избили её до полусмерти, бросив на пустоши. Девушку нашли случайно проходившие мимо полицейские. Зехре удалось выжить, но её жизнь изменилась навсегда — теперь она была без документов, без защиты. Ситуация приобрела новый поворот, когда консульство Турции в Берлине вызвало из Стамбула
Эмир копался в коробке со старыми газетами в подсобке антикварной лавки возле рынка Кадыкёй. На дне нашел потрепанный конверт с картой Стамбула, где красным крестом помечен участок возле Галатской башни. «Бак, Лейла,» — позвал он сестру, показывая лист через прилавок. Та, не отрываясь от чертежа реставрации византийской цистерны, бросила: «Опять дедушкины фантазии? Лучше помоги с расшифровкой турецких надписей на этих плитках». За окном уличный продавец кричал: «Taze nar suyu!», обдавая
Бенги, в потёртой куртке с капюшоном, моет столики в кафе на узкой улочке Бейоглу. В углу — старик в очках, каждый день заказывающий двойной эспрессо и крошащий симит на мраморную столешницу. «Опять эти крошки, дед», — бормочет она, вытирая следы от кофейных кружек тряпкой, пахнущей уксуса. Вечером, в душной двухкомнатной квартире над рыбным магазином, мать звонит из Анкары: «Деньги на лекарства закончились. Ты опять просила отсрочку у хозяина?» Бенги молчит, глядя на трещину в потолке, пока в
Эмир, 17 лет, рылся в коробках с потрёпанными книгами на блошином рынке в Бейоглу, когда наткнулся на старый «Зенит» с трещиной на видоискателе. Продавец, жуя семечки, бросил: «Бери даром — место освобожу». Вечером, пробуя камеру, Эмир снял девушку у трамвайных путей — рыжий шарф, джинсы с заплаткой на колене. Снимок проявился криво: лицо засвечено, только силуэт на фоне выцветшей рекламы *«Simit Sarayı»*. На следующий день он вернулся туда, тыча фото в лицо уличным торговцам: «Видели её?»
Джемил, комик с мешками под глазами от ночных выступлений, таскает за собой потрёпанный блокнот с шутками про уличных котов Кадыкёя и соседа-водопроводчика. Каждое утро начинается со спора с Айше, его менеджером в мятом пиджаке: «Опять проспал кастинг на TRT? Ты хоть зубы почистил?» — кричит она, размахивая контрактом. По вечерам он толкается в переполненном долмуше, слушая, как брат Мурат ворчит: «Папа сказал — или ты устраиваешься в гараж, или твои дурацкие шутки оплачивать не будет». В кафе
Лейла, девушка с рыжими волосами и привычкой опаздывать на автобус до района Бешикташ, работает в крохотном книжном магазине. Озан, ее парень, вечно ворчит, что она забыла купить молоко, пока они завтракают в кафе с треснувшей синей чашкой на подоконнике. Однажды утром, спеша через рынок, Лейла сталкивается с пожилой торговкой хурмой. Та хватает ее за руку: *«Девять раз упадешь — десятый не встанешь»* — и сует в ладонь смятую бумажку с адресом. Лейла смеется, но вечером, обнаружив на кухне тот
Али, худой паренек с потертым рюкзаком, копался в развалинах византийской цистерны возле мечети Сулеймание. В кармане жужжал старый Nokia — сестра Эйлюль звонила третий раз: *«Бабушка опять забыла, где оставила ключи. Вернешься до темноты?»*. Он наступил на рычаг с выцветшим узором — под ногами хрустнул черепок с синей глазурью. В трещине светилось что-то вроде печати: крылатый змей, обвивающий полумесяц. В соседнем кафе, за столиком с покосившейся ножкой, торговец антиквариатом Мемет хрипел,
Судьба... Кто её вообще понимает? Подвластна ли она нам или мы просто марионетки в её руках — каждый из нас наверняка ломал над этим голову, особенно в моменты, когда жизнь резко сворачивает не туда. И ведь правда — ни ответов, ни инструкций. Сплошные догадки, как слепые щупают слона: кому хвост, кому бивень, а истина где-то посередине. Вот смотришь иногда на чужие жизни и думаешь: а что, если та самая случайная встреча в метро или оговорка в смс — и есть точка невозврата? История трёх людей,
Вот, представляешь, жил-был парень Омар — последняя надежда семьи, единственный наследник. Ну и, как водится, лоботряс еще тот! Родители с ума сходили: то он дела провалит, то долги наберет. В общем, прижали его к стенке — "Женись, и все тут!" Ну а кого выбирать? Да кто ж его знает… Отец Омара, видимо, решил убить двух зайцев: подсунул сыну дочку своего бизнес-партнера. Мол, и династию укрепим, и мои кредиты прикроем. Честно? Мне кажется, старик сам не понял, что важнее — пристроить