Мартин Бартлетт

Джессика, 16 лет, каждое утро выковыривала крошки из подгорелого тоста, пока мать не замечала царапин на фарфоровой тарелке. В школе она прятала руки под партой — пальцы нервно выбивали ритм против деревянной поверхности. После уроков Лора, единственная подруга, спрашивала: «Ты опять не спала? У тебя тени, как синяки». Джессика молчала, рисуя в тетради спирали, которые превращались в глаза. По ночам голоса за окном шептали: «Ты сломала вазу в гостиной в семь лет — они всё помнят». Она включала
Сибил Дорсетт, 25 лет, каждую среду в 14:00 приезжает на метро к доктору Уилбур в старый кабинет на Манхэттене. В сумке у нее блокнот с обрывками записей: *«Кто нарисовал акварель?», «Почему пропали три часа вчера?»*. После сеансов она теряет ключи, находит в кармане билет в Филадельфию, которого не помнит. Доктор, зажигая лампу с зеленым абажуром, фиксирует переходы: вдруг Сибил сжимает кулаки, голос грубеет — это Пегги, 14-летняя «защитница», кричит: *«Она слабая! Я не дам вам ее трогать!»*.