Капитан Ян Новак втирался в щель башни Т-34, крича механику Карелу Врбе: *«Если не починишь гусеницу до рассвета — будем драться пешими!»* Под Брно их бригада нарвалась на засаду — два «Панцерфауста» сожгли головную машину. Врба, обмотав лицо промасленной тряпкой, ковырялся в двигателе, бурча: *«Опять эти чертовы чешские камни… Лучше бы немцы асфальт завезли».* Рядовой Томаш Гавел, бывший учитель из Оломоуца, в перерывах между обстрелами чинил рацию, собирая транзисторы из разбитых немецких
В густых лесах у границы старик Иржи топчет окурки возле мельницы, замечая свежие следы грузовиков на глинистой дороге. «Опять их работа, — бормочет он, поправляя растянутый свитер, — Карел, глянь-ка, резина не наша, немецкая». Лесник Карел Новак, вытирая пот с висков кепкой, приседает у колеи, рядом рычит его овчарка Барт. В рюкзаке за спиной – ржавый компас, кусок сала в газете. Ночью, прячась за валежником, он видит, как двое в кожаных куртках перегружают ящики с маркировкой «DDR» в
Йозеф Гавел, слесарь с завода «Колин» в промышленном районе Праги, каждое утро заворачивает бутерброды в газету *Rudé právo*. Его соседка Марта, вдова с кофеваркой на углях, ворчит: «Опять свинину в тесте везешь? У нас тут крысы в подвале голодают». После смены Йозеф прячет в рюкзак бракованные болты — бартер для трактирщика за бутылку сливовицы. В цеху мастер Любош, с лицом в ожогах от паяльной лампы, шепчет: «Смотри, чтоб комиссия не нагрянула. В прошлый раз Светлану из литья уволили за
Мирослав, слесарь с завода «Черна», возвращался домой через парк Штромовка, когда заметил на скамейке оторванное ухо, завернутое в газету *Rudé právo*. Рядом валялся пустой флакон от лекарства с надписью «Люцифер». Он сунул находку в карман плаща, думая отнести в участок на Краковской улице, но вместо этого зашел к соседке Елене, фармацевтке. «Это же чье-то левое ухо, — сказала она, щурясь через очки, — и оно… шевелится». Мирослав рассмеялся, пока не увидел, как мочка дрогнула. Ночью он положил