Сальваторе Баккаро

Марчелло, рыбак из Неаполя, каждое утро торговал тунцом на рынке Пьяцца-дель-Меркато. Его жена Ливия, с облупившимся лаком на ногтях, пересчитывала монеты из жестяной коробки: «До школы Антонио не дотянуть, пока ты с этими сетями возишься». Вечером к причалу подъехал Альдо, двоюродный брат Марчелло, в костюме миланского кроя. «Текстильная фабрика ищет управляющих. Зарплата — в три раза больше, чем тут», — бросил он, поправляя галстук. Ливия, вытирая руки о фартук, молча уставилась на пятно вина
Карло, плотник с обожжёнными пальцами, прячет кинжалы в поленнице за мастерской на улице Моро. Лука, студент в очках со сломанной душой, приносит сводки из типографии — листовки пахнут свежей краской и тревогой. "Элене сказала, австрийцы обыскали трактир у моста. Ящик с порохом перенесли в катакомбы под Сан-Лоренцо", — шепчет он, поправляя шарф, вылинявший от частой стирки. По вечерам в конюшне за площадью Верди собираются кузнец Риккардо, вдова Грация с дочерью-глухонемой и
Мария, 16 лет, в коридорах римского лицея с облупившейся краской на стенах, замечает, что одноклассники начали пропадать после уроков. Ее отец, Антонио, учитель истории, ворчит за завтраком: «Опять в дневнике пусто. Ты даже латынь забросила?» Но Мария рылась в библиотечных архивах — нашла старую фотографию 1938 года с группой студентов, лица которых совпадают с нынешними пропавшими. В церкви Сан-Лоренцо монахиня Серафина сует ей ампулу с мутной жидкостью: «Это не вода, а пепел. От того, что
Лука Манчини, водитель грузовика с хронической бессонницей, и Антонио «Тото» Рицци, его шурин-электрик, три недели таскали ящики с контрабандными сигаретами из порта Генуи в гараж на окраине Турина. В пятницу утром, разгружая партию «Marlboro», Лука нашел в одном из ящиков сверток с бракованными лирами. «Смотри, чернила расплываются, — тыкал он пальцем в купюру, — но с расстояния два к одному прокатит». Тото, облизывая конверт с зарплатой жены, хрипел: «Если Розелла узнает, что я заложил её